Триады в защиту.

(Ги Бель)

опубликовано на neo-lit.com

Жили были, и небыли тоже. Они сочетались в отдельно взятых головах, головы лежали на снегу, украшая его кровью из шей, головы смотрели вверх. Это продолжалось до тех пор, пока с неба не упала большая кувалда, оставив вмятину в земле. В этой вмятине скопилась вода, после чего возврат к прошлому был уже совершенно невозможен.

Существовали – на равных основаниях – вымыслы и реалии. Они смеялись, обнявшись, лёжа на кровати, покрытой смятыми кусками ткани. Их веселие продолжалось до того момента, когда с неба упала большая кувалда, оставив вмятину в земле. В этой вмятине скопилась вода, утоляющая жажду и растворяющая порошок, наполняющий жилы.

Безумие выстроило себе дом без единого столба, блевануло и созвало на обнаруженное лакомство – на пир – всех, кто думает, что учёность способна заменить мудрость. В доме безумия бабьи мифы скандировались всеми и вперемешку с выверенными догматическими формулами. В этом было согласие, но с неба упала большая кувалда.

Голова как маятник в кашляющем хронометре, ударившись о стену, обретаешь уверенность в реальности стены. Голова как слово, выпавшее из каменной книги, кровообращение утомляет не больше, чем необходимость читать псалмы.

Правая рука – словно дерево, оперевшееся о человеческое жильё. Крыша этого жилья – словно крыло огнедышащей птицы, которая прячет голову под крыло и высовывает наружу клюв, просовывает его через перья. Правая рука – словно кошка.

Ступня левой ноги – каменная лестница, встроенная в человеческое жильё, такая лестница, которую можно без труда убрать. Ты не спрашиваешь свою левую ногу, хочет ли она ходить по раскалённому железу, но она тебе отвечает.

Мне снится маленькая трогательная Россия, которая ржавой пилой перепиливает горло всякому, кто уверен в своей власти над ней. Яркая трава растёт около поленницы золотых, неровной формы, дров, она похожа на пламя и больше ни на что.

Рука, затянутая в джинсовую перчатку, разбивает единственное окно, которым я доволен. Исторический ветер, перебирая листы большей части журналов, лежащих на подоконнике, делает так, чтобы я остыл, вы это, наверное, уже заметили, да.

Я снова и снова вспоминаю звук, с которым разбилось окно, я наслаждаюсь этим звуком. Моя соседка, весёлая тощая мать трёх взрослых детей, способна сварить суп с тряпкой. Но замечательно в ней то, что она об этом может рассказать.