Литература

Нинка была малолеткой, влюбчивой как кошка и "фабзайкой" - училась в "фабзе", швейном профтехучилище и кроме обычной школьной учёбы и швейной пАхоты за кормёжку хлебными тефтелями с перловкой и воняющим хлоркой чаем активно б*ядовала.

Б*ядовала Нинка не абы-как, а с большим малолетним умом, правда не своим, а закадышной кентихи Борискиной, годом постарше, по принципу "всё можно, если осторожно". Но это самое "б*ядское дело" подписывались по субботам после заняток. Облачались в специфическое: чёрно-кружевное бельишко, кратко номинуемое "гипюр", турецкий прикид, туго обхватывающий малолетние "станки" и туфляк на высоченных шпильках, у Нинки серебряного цвета. Полагалось из схваченного брошкой-бабочкой скромного конского хвостика волос забацать пышную, хотя и немудрёную причёху "распустила Дуня косы". Ещё прилагался б*ядский боевой раскрас - удлинённые французской тушью "Ланком" ресницы под царицу Нефертити и чуть не фиолетовые губы в псевдоготическом стайле. Последнее ваялось уже "на стрелке", второпях, а небрежные мазюки только добавляли сексапильности. Борискина заценивала "произведение" б*ядского искусства с причёхи до серебрящихся шпилек словами из блатной песни - "Нинка как картинка...".

Со строго юридического бока Нинка выросла из малолетки, но и не доросла до когда уже "всё можно", и потому конкретно врала на вопрос о "сколько, малАя, тебе лет?" - "восемнадцать, дядя" - "а по паспорту..." - "ещё чего, ты что - участковый?".

Стрелка была на автобусной остановке против поликлиники с погружёнными в собственный болезный мир пенсионерами и они с Борискиной зачислялись в "мир иной, болезный" без никаких лишних вопросов. Тачка с "папиками" тормозила чуть дальше, где, впрочем, тоже "низзя", оттого подружки-б*дядюшки шустро стартовали из-под козырька остановки к уже открытой дверце и влетали оттопыривая жопки в салон с музоном и ментолом от правильных сигарет.

Ехали под шансон от Круга с простыми и понятными мыслями - "но я думал о тебе, тем и выжил...". Бумер бодро стартовал на перекрёстках и не сбавлял на поворотах, так что Борискина наваливалась на Нинку грудью четвёртого размера, обдавая резким парфумом. Швейная фабза сваливала куда-то как дурной галюн, как нищее жидовское местечко внизу летящей на метле молодой и весёлой ведьме.

Ехали когда куда. В безпогоду - по клубам, куда папикам взбредёт. Нинка нравился "Максим", приспособленный из станкостроительного цеха. Там врубали музон так, что врутри прыгала матка и ничего не скажешь, хоть прямо в ухо и можно без напряга оттягиваться в быстром малолетнем движе. В казино Нинке было в невдобняк. Пока папики рубились в "блек Джек", подружки-б*ядюшки отсиживались под липкими взглядами крутых пацанов, а то приходилось и отшивать кого - "мы заняты...",- пресекала Борискина всякие "Вован, глянь какие цыпы!". "Старый педик",- бывало шипела Борискина сквозь зубы, отогнав тушу с жабьим взглядом и учила Нинку - "не сцы в компот, сядь прямо". Их даже приметили и предложили раз подписаться на курсы. Менагер с нормальными глазами коротко и по делу изложил условия - "работа сутки через трое, никакого секса, за шуры-муры, тити-мити - сразу на выкинштейн, одежда только фирменная, аккуратный макияж, а не...". Сунул листок с заданием заучить на память столбики цифр и прийти через неделю. Борискина смяла задачку в комок и кинула в пепельницу, а Нинка сложила вчетверо и заныкала в лифчик. Гоня на автопилоте строчку очередного пододеяльника, она размышляла сама с собой за новую казиношную жизнь. Как будет холодно наблюдать как спускает шальные баксы ненавистная крутизна, как поможет непутёвой мамке с братиком в посёлке городского типа, как разыщет одноклассника, на которого запала в седьмом классе... И зубрила, зубрила столбики цифр как код-ключик к дверце в Страну чудес и счастья в личной жизни. Уже ей примерили фирменную униформу с лейблом "Casino Princess"...

На самом пороге счастья грянул лютый косяк - выделения. С омерзением рассматривала Нинка трусняк с вонючей плямой... "Допрыгались",- обобщила Борискина и решительно потянула Нинку в кожвендиспансер. Увядшая от косяка Нинка тихо назвала в регистратуре ФИО , а на "год рождения" - запнулась. "Где учитесь?",- громко прозвучало роковое... Стоявшая рядом Борискина ответила за Нинку, за что получила "я не вас спрашиваю"...

За спиной проходили в курилку-беседку "трипперные", нагло зыркая и с пустого обхохатываясь. Нинке выписали карточку с пятизначным номером как в концлагере. Всё - "каждому - своё", а конкретно Нинке - безразмерный байковый халат от облкожвендиспансера.

На Нинку сходу наехали - "расскажите, с кем вступали в половую связь", то есть сдай "контакт". Борискина ушло наказала не сдавать папиков - "хочешь посадить?, а что тебе с того?, говори - "с незнакомым", поняла?". Так и упёрлась Нинка с тёткой "по делам несовершеннолетних", не купилась на гордое звание "изнасилованной". Местный трипперные контингент это одобрил. Поделились подгоном - "да закури ты, полегчает"...

Половина пи*добратии была на выдержке перед отсидкой. Ничем не заморачивались и в рассказах не скромничали. Нинке паскудство было не интересно. Она просилась "погулять" и её пускали посидеть в диспансерном палисаднике как сознательную. Зечки оживлённо списывались с себе подобными с мужского этажа. "Коник" из скрученных ниток тягал туда-сюда "малявы" с фантастическими историями коварства и любви, пачки сигарет и, бывало, орудия мастурбации. После отбоя зечки стонали сквозь зубы и потом долго шушукались в темноте.

Раз подъехала мамка, оставив братика на соседку. Разговора не сложилось. На дворе моросило, а на общем пятачке смотрели телик. Мамка часто вздыхала и спрашивала время. Нинке чуялся от неё лёгкий перегар. Нинку уносило жизненным течением куда-то прочь...

Борискина подвезла спортивный костюм, крутые сникерсы - "носи, это от папика", рассказала фабзушные новости, что Нинке дадут доучиться и всё будет путём. Нинка отмалчивалась, Борискина напряглась - "да не гоняй ты, малАя - умнее будешь".

Бициллин животворящий делал своё лечебное дело и контрольные анализы были вполне. Нинке выписали больничную ксиву с диагнозом из буквы и числа - типа "чтоб никто не догадался" и напутствовали словами из Писания - "плодитесь и размножайтесь"...

В общагу Нинка не поехала. А поехала на вокзал. Она уже всё продумала. Купила пирожок с повидлом и бутылочку "фанты". Пирожок был жирный, а повидло приторное. Подумала и купила морожко, пломбир в шоколадной глазури на палочке. Показалось очень вкусно. Ходили люди и часто милиция. С нарядом она встретилась глазами, но пронесло. Объявили о прибытии поезда - "нумерация вагонов начинается с головы поезда". Она пошла вдоль перрона навстречу составу лёгким малолетним шагом. Потом резко стартанула к тепловозу и полетела в яму, целясь пузом в рельс...